Евгений Ройзман – президент фонда “Город без наркотиков” (Екатеринбург) – в интервью Российскому  информационному агентству «Новости» рассказал о появлении в России нового страшного наркотика под названием  JWH-250. Реальность оказалась страшеннее наших представлений о ней. Вред наркотиков, о котором мы говорим, имея в виду его пагубное влияние на здоровье, на самом деле еще больше. Наркотик разрушает тела и души не только тех, кто его употребляет.

Евгений Ройзман: «Около пяти-шести лет в подростковой и студенческой среде свободно распространялись курительные смеси. Была очень агрессивная реклама – позиционировались они как безвредные и легальные. Характерно, что реклама была явно переводная, а когда нам попадали в руки, на пакетах всегда можно было прочитать: “не для продажи в Европе и Америке”. То есть там прекрасно знали, что это такое.»

Напомним, что продажу курительных смесей сравнительно недавно запретили, признав, что ряд компонентов этих «спайсов» обладает наркотическим действием. Понадобилось каких-нибудь 7 лет. Количество жертв подсчитать невозможно. Но клиническая картина известна: помрачение сознания, склонность к суициду.  Теперь вот  «соли»

Евгений Ройзман: « 218-й “дживиаш”, который сейчас занесли в первый список Госнаркоконтроля. Фактически это синтетический аналог марихуаны и гашиша, только в несколько раз сильней. Причем на отмене они давали очень мощную волну суицидов. И эти смерти не отражались в общей статистике смертей от употребления наркотиков. Но пока их не запретили, они успели подготовить рынок. И как только смеси были запрещены, появился новый вид наркотиков, тоже из рода формулы “дживиаш” (JWH), 250-й. В просторечье – “соли”. Наркотик универсальный – они его колют, нюхают, в задницу заталкивают.

У нас реабилитационный центр, 300 человек. И вдруг пошли подряд молодые – 15, 16, 17 лет. Притаскивают родители, говорят, ничего не можем понять. За считанные две недели похудел на 10 килограммов, деградировал, ничего не соображает.

Покупают эти наркотики через интернет. Там они называются “соли” или “соли для ванн”. Завозят их в основном из Китая, завозят под видом солей для ванн, их на таможне не останавливают. Сейчас Госнаркоконтроль научился с ними бороться – изымают в больших количествах. И когда приходят ушлые адвокаты и говорят – это не наркотик, верните, в Госнаркоконтроле им отвечают: пусть прокуратура письменное распоряжение напишет, что надо вернуть. И никто из прокурорских на себя такую ответственность не берет – все понимают, что это наркотик, и его включение в список запрещенных препаратов – вопрос времени.

Надеюсь, в ближайшее время эти наркотики будут внесены в список аналогов. Но тем не менее проглядели.

Везут помногу, и я знаю, что Госнаркоконтроль отслеживает, и как только внесут в список запрещенных, начнет “казнить”. То есть работать они готовы.»

То есть, опять на те же грабли. Пока машина раскачается, пока внесут изменения в список, а тем временем:

Евгений Ройзман: «Картинка жуткая – половина с космосом общается, половина головой об стену бьется.

Отец сдал одного. Месяца два прошло, он приехал – отдавайте, все нормально, наверное, я заберу его. Ну, посмотри. Сын два месяца ходит и просто улыбается. В себя не приходит.

Клиническая картина сложнейшая. С нами работают серьезные наркологи, они говорят: мы не можем понять, насколько обратимы изменения, которые происходят при употреблении “солей”. Но последствия остаются, мы их видим: у человека ноги бегут вперед головы. Почему у студентов это долго не получается – это совершенно никак не коррелирует с учебой. В течение семестра вышибаются.»

JWH-250 выглядит, как обыкновенная соль. И стоит дороже героина. Но берут, потому что доступно.

Евгений Ройзман: « То, что долго не вносили курительные смеси, – у меня ощущение, что это была какая-то жестко спланированная диверсия против страны, причем именно против молодого поколения. В этом плане наша страна похожа на огромного динозавра, которому вчера откусили хвост, а он только сегодня об этом узнал. Надо же, чтоб распедалились, запретили.»

В этом месте у читателей наверняка возникает мысль о происках наркомафии. Ройзман думает по-другому:

Евгений Ройзман: «Да не, какая мафия? Кто во что горазд. Все, кто работает с Китаем, знают эту нишу. И тащат».

То есть мы сами, своими руками делаем то, что приписываем наркомафии. То же самое с продажей лекарств, из которых делают грязные наркотики (Вот легких нет, а грязные есть)

Евгений Ройзман: «Тут ситуация такая, что не свалишь ни на таджиков, ни на афганцев, ни на цыган. Лекарства наркоманам продают нормальные русские тетки в аптеках. Продают, прекрасно зная, что их покупатели будут из него делать. Ровесникам своих сыновей. Русские убивают русских.»

Страшно. Но, по крайне            мере, честно. И не стоит тешить себя тем, что мы все знаем о наркотиках и способах борьбы с ними. Ройзман, как человек, знающий ситуацию изнутри, не обольщается:

Евгений Ройзман: « Мы сопротивляемся нормально. Как-то мы у себя эту ситуацию удерживаем. Мы в своем городе, в Екатеринбурге, ни одного дня не дали торговать курительными смесями со стационаров. В то время, когда в Набережных Челнах, в Казани, в Самаре, в Нижнем Новгороде были магазины с этими смесями, мы не дали торговцам голову поднять. Местные даже не пробовали, а приезжих мы сразу душили… Но у нас (в Екатеринбурге, – прим. РИА Новости) получается. Это тема такая – только ты отходишь в сторону, и снова все начинается. У нас получается удерживать ситуацию. Нас боятся наркоторговцы. У нас крупнейшие наркоторговцы сидят. Мы бок о бок работаем с ФСБ, с ФСКН, со всеми порядочными сотрудниками милиции. Смотри, в Екатеринбурге с 2002 года ни один ребенок не умер от наркотиков. Детская смертность в городе закончилась. Уже ради этого стоило начинать.

Я понимаю, что не могу изменить мир. Единственное что я могу сделать – сам не уподобляться. Я не буду спасать мир, но докуда у меня руки дотянулись – там я буду работать.»